*** Она была простой студенткой Из средней маршальской семьи. Жила в хоромах, как в застенках, И на учебе до семи.
Ее плейбой был старше вдвое И вызывал у предков шок, Курил траву, само собою, И даже нюхал порошок.
Она под ним меняла позы, Как из порнушного кино А он вставал за новой дозой И ему было все равно.
Она ревела, умоляла, Что пустит кровь, сойдет с ума! И как-то раз под одеялом Пугливо вмазалась сама.
И у подружки-обезьянки Заночевала в забытьи. Где лесбиянки, “кокс” и пьянки И дым, что туфли не найти.
Где каждый день, как “хэппи бездэй”, И полосатый, как матрас. И папы маршальские звезды Сверкнули ей в последний раз.
И, наконец, закончив прятки, Расставшись с сотым упырем, Очнулась вдруг на Ленинградке Под придорожным фонарем.
И было ей плевать на рожи, Которым нужно объяснять Что, мол, она еще все сможет, Ей только б эти ломки снять.
Крутой братан, последний лох ли Стекались в целую орду. Она кричала: “Чтоб вы сдохли!..” — В больном горячечном бреду.
И с детства раннего трусиха, Душой сорвавшись как с креста, Однажды в ночь легко и тихо Она шагнула вниз с моста.
И в небеса представить Богу, Как говорят, в последний путь, Пришло народу много-много В жилетку маршалу вздохнуть.
И лишь один глядел так больно, И был один бледней белил — Ее сосед по парте школьной, Что до сих пор ее любил.
|